АРХІТЕКТУРНА СПАДЩИНА УКРАЇНИ: ПАРК КНЯЗЯ М.С.ВОРОНЦОВА В СЕЛІ МОШНИ

Дана стаття опублікована в 1853 році в журналі “Современник”. Подана не в повному обсязі, а лише у тій частині, яка стосується села Мошни (сьогодні це село Черкаського району Черкаської області), парку князя Воронцова та інших об’єктів довкола села. Стаття доповнена ілюстраціями роботи Домініка П’єра де ла Фліза з видання 1854 року, фотографіями окремих об’єктів, наданих Serge Kotelko, а також картографічним матеріалом 1868 року, для більшої зручності сприйняття об’єтів та територій, які згадуються у статті. Мова адаптована із збереженням пунктуації.

Про це у своєму блозі пише дослідник Анатоль Ізотов. Далі - мовою оригіналу:



Статья М.Грабовского (...)

(…) Князь Михаил Семенович Воронцов, нынешний наместник Закавказского края, вступив в брак с графиней Браницкой, сделался владетелем двух так называемых ключей* в Киевской губернии: Городищенского и Мошенского, в которых считается восемь тысяч населения. Ключ Мошенский почти весь лежит в лесах. На старинных картах означены границы этого пространства, окаймлённого двумя реками: Тясмином и Росью. На нем показаны леса, рукава рек, топи, речка Мошны, при ней местечко Мошны и памятное в истории казацких войн с поляками село Кумейки. Физиономия этой страны доныне все та же.

Новый помещик, осматривая эту часть своих владений, был поражен видом гор, идущих цепью у Мошен, между двумя болотистыми низменностями. Может быть, по этим низменностям разливался Днепр, теперь несколько изменивший течение. К этому предположению приводит само название болот: Ирдынь, сохранившееся у окрестных жителей. Горы, о которых упомянули, поднимаются одна за другою довольно высоко. Они покрыты лесом, большей частью дубовым. С вершины их открываются обширные виды на дикую, лесистую, но живописную окрестность. Кн. Воронцов, долго живший в Англии и страстный любитель садов, пленился этим местоположением и предназначил его для зверинца. На покатости, в виду местечка Мошен и Днепра, по его распоряжению, отстроен уютный деревенский дом. Ниже – появился целый ряд домиков для помещения управителей имения. Места недоступной глуши превратились в прекрасное поселение, известное под именем «Мошенских гор».

Сам парк простирается почти на восемь верст. В нем пятьдесят пять дорог. Пятьсот человек из окрестных сел назначены для обработки и хранения в чистоте зверинца. В урочное время они же обрабатывают и поля, принадлежащие к помещичьему дому. Владетель сада приезжает время от времени на Мошенские горы вместе с кем-нибудь из родных или знакомых. Тогда дом и зверинец на горах оживляются. Но пройдет несколько веселых дней, и потом часто по целому году он остается в глубоком уединении.

Правда, близ него не пролегает ни один большой тракт. Причиною этому, кажется, лесистая и песчаная дороги в его соседстве. С Подолья ближе всего было бы ездить этим путем к Киеву. Но песок и леса заставляют путешественников с намерением оставлять в стороне окрестности Черкас, Мошен и Межирича. Посещать парк весьма неудобно, и потому даже в окрестностях мало о нем знают. Дело, впрочем, удивительное. Едва ли не я первый посетил сад единственно из любопытства и по любви к садоводству. Привлеченные моими похвалами, еще несколько особ приезжали любоваться прекрасными здешними видами. Но это не доставило Мошнам той известности, какой они заслуживают. Относительно украшений, парк князя Воронцова уступит многим, но, по своему местоположению и обширности, он может почесться первым – может быть, на всем пространстве Европы. Кто не бывал в Англии и хочет иметь понятие о настоящем английском парке, пусть съездит в Мошны.

Путь к парку со всех сторон лежит лесами. Из Черкас, откуда я приезжаю, дорога идет несколько миль сосновым бором, а потом черным лесом. В такой глуши трудно было бы заметить подъезд к горам. Но время от времени начинает показываться из вершин деревьев высокое белое здание. Это так называемая «Башня Святослава». Она построена на последней возвышенности лесистого кряжа гор. Оттуда ещё на протяжении семи верст идёт прямая дорога к дому. Путешественник все ещё не покидает подошвы гор. С левой стороны господствуют над ним прекрасные холмы, поросшие роскошным лесом; по правую сторону тянется раздольный луг. На нем видна деревушка. Далее, против средины сада, за лугами, местечко Мошны. Посреди его живописно возвышается новая церковь, с высоким куполом, между небольшими византийскими башенками. Купол имеет вид серебренного кувшина на пьедестале. Все это мелькает среди густо растущих по лугу диких ольх, дубов или меж клумбами стройных тополей. Тридцать лет назад пространство это покрыто было болотами. На нем рос один тростник. Деревянные, полусгнившие мостики лежали для пешеходов. Со времени заложения зверинца место это осушено. Теперь здесь тучное пастбище. В некоторых местах земля дает обильный сбор ячменя. Для осушки вырыт посреди широкий канал. По предложению, он должен был соединять реку Рось с Днепром. Не знаю, впрочем, почему это предложение не осуществилось. Но сюда было уже доставлено небольшое паровое судно (пароходная лодка «Пчелка» – А.И.) и несколько времени ходило по каналу (по переезду графа Михаила Воронцова в Одессу, было доставлено в этот город – А.И.).

Первый предмет, который скажет вам, что вы приближаетесь к местам, украшенным руками человека, будет ключ воды, бьющий из горы. Он чрезвычайно искусно обделан и обсажен кустарниками. Тут же начинают показываться строения, принадлежащие к парку, домики управителей, водочный завод, здание для скота, конюшни, выстроенные по-деревенски, но очень красиво. При каждом строении крыльца подходы, над окнами навесы. Все это осенено деревьями, увито повоями. Более и более сближающиеся домики наконец образуют улицу. Здесь обыкновенно останавливаются экипажи и для посетителей испрашивается позволение осмотреть сад. Позволения никогда не случается ожидать долго. Для прибывших отворяют не только сад, но и дом. Весьма часто даже приглашают занять для помещения жилые покои его сиятельства: услуга драгоценная, потому что местечко довольно далеко и не представляет удобств для путешественников. Обходительность и услужливость управляющих домом предупреждают всякое желание посетителя. Конечно, такая обходительность есть выражение ласковости и благосклонности владетеля; впрочем, это не единственная особенность, которую встречает здесь посетитель. В сопровождении слуги, иногда в сопутствии самого заведующего Горами, экипажи прибывших едут к дому.

Вы въезжаете через легкие ворота в парк. Дорога, ведущая к дому, не может назваться самой обработанной, но она совершенно согласуется с характером парка. Проезжая по ней, вы уже замечаете, что это не сад в обыкновенных размерах, а целый край. Горы, покрытые лесом, выступая одна из-за другой, изумляют посетителя. Сперва между ними смело извивается одна широкая дорога самой правильной формы. Потом она раздваивается. Направо она идет вниз неизвестно куда, а левая отрасль её ведет к дому. Здесь густые деревья образуют темную аллею. В минуты переезда по мосту над глубоким оврагом, в стороне, выказывается из-за деревьев красивый домик со двором. Потом опять путь идет тенистою аллеей у подошвы горы. Гора эта отлично выровнена. Без сомнения, это стоило больших трудов и издержек. Теперь по ней вьются плющи, краснеют кусты калины и т.п. останавливаетесь наконец перед домом.
Дом, пред которым мы остановились, выстроен из дерева, на короткое время. Он очень прост и не слишком обширен; однако ж, и он заслуживает особенного внимания. Внутренним устройством и удобствами он превосходит многие дома, стоящие больших издержек. Преимущество его состоит вот в чем: к главному зданию, предназначенному для помещения владетеля, примыкает длинный павильон со службами и комнатами для посетителей. Павильон этот пристроен к лицевой стороне дома, и один тот же навес ведет и в главные покои и в коридор, в котором одна за другой отворяются двери в особые помещения. Каждое помещение, или квартира состоит из одной или двух комнат с перегородкой для слуги. Над дверью номер с именем останавливающейся здесь особы, то есть кого либо из друзей или родственников хозяина. Одной такой квартиры, снабженной всеми необходимыми вещами, достаточно для нескольких особ. Я сам испытал это с товарищами во время двукратного посещения зверинца. Такое удобство помещения должно отнести к главным выгодам деревенской жизни, и подобная пристройка павильона могла бы заменить обычай строить множество отдельных зданий и служб, к которым переход не всегда бывает приятен и удобен.

Балконы со всех сторон и индейские нашеты (вероятно индийские навесы – А.И.) придают этому дому живописный вид. Пятилистный плющ, роскошные кусты роз и белая акация, раскинутая на решетках, совершенно скрывают стены дома. Только для дверей и окон вырезаны отверстия. Легкая ограда вокруг дома также совершенно закрыта нависшими кустарниками. Дорожек прорезано немного, не более, сколько требовала крайняя необходимость. На мураве под огромными деревьями устроено несколько скамеек для отдохновения. Кухни, ледники и другие необходимые при доме службы отстроены в английском вкусе. Они вдвинуты в горы, между гладких, словно выточенных холмиков и выказываются очень живописно из-под развесистых дубов и лип. Такова окрестность княжеского дома. Местоположение не представило возможности устроить обширных лужаек. Они видны в стороне.

Пока слуги окончат переноску и уложат все в порядке, посетители могут осмотреть главные покои. Гостиные перед ними открыты. У ступеней, ведущих к этому отделению дома, вы замечаете обломки гробниц. Говорят, что они вырыты недалеко от местечка Белой Церкви.
Первая комната, в которую вы входите, кажется столовая. В ней по средине столики, в углу – буфет, украшенный готической резьбой. Стены, от верху до низу, покрыты масляными изображениями. На одной стороне все фамильные портреты, – кроме одного или двух, все обыкновенной работы. На другой – портреты царей и царевен русских, в виде родословного дерева. На третьей – изображения малороссийских гетманов. Живопись ещё проще здесь, нежели на первых двух стенах. В этих изображениях нет даже достоинства оригинальности. Все они сняты с рисунков, приложенных к «Истории Малороссии», Бантыш-Каменского, и едва ли не каким-то деревенским артистом. Не должно, впрочем, забывать, что это сделано с особенною целью. Просвещенный владелец парка, имея в различных краях России свои поместья, желал, чтобы дворцы его выражали собою характер местности и вызывали воспоминания о том крае, в котором находятся.

Вот почему встречаете вы здесь портреты первых князей южной России и изображения гетманов казацких от Хмельницкого до гайдамака Мамая. Между прочим, знаменитый владетель не пренебрег самыми, по видимому, маловажными памятниками местной поэзии.

В одной комнате, в которой сложена предковская сбруя: панцири, кольчуги, шашки, луки, сабли, знамена малороссийских полков времен Елизаветы, заметил я одно истинно народное изображение и посмеялся от души.

Украинская девушка Хивря Чапилевна, как показывает подпись, прядет волну. К ней подсел очень близко, более, может быть, нежели сколько позволяет скромность, Грицько Белошапенко. Между тем другой парень, Панько Недовозенко, играет на свирели. Рисунок этот такого же достоинства и рода, какие чертят обыкновенно гусары на стенах манежа, но в нем сохранена верность натуре. Даже в очертаниях лиц удержаны особенности украинского народа.

Другая картина большего размера представляет штурм Очакова 1788 года. По достоинству она не выше первой.

На другой стене три картины, меньших размеров. Две из них одной кисти ещё очень свежи, – вероятно, работа какого-нибудь воспитанника С. Петербургской академии Художеств. Видно, что они писаны по заказу. На одной представлено взятие Казани; на другой – коронация Михаила Федоровича. В этих изображениях прежде бросается в глаза малость размеров для столь обширных сцен. На таком пространстве нет возможности развернуть исторического действия или той местности, которая бы определяли предмет. И потому, останавливаясь по необходимости на первой группе, видишь перед собой не более как виньетку, которую можно принять за какую угодно осаду города, за какую угодно коронацию. Впрочем, из этого замечания мы не выводим общего правила. Все зависит от выбора изображаемого момента. Доказательством может послужить картинка, висящая между двумя последними, о которых мы сейчас говорили. Это, кажется, вид Полтавской битвы. Действие происходит в отдалении. На первом плане Петр Великий и Меньшиков. Выражение внимания, с каким последний выслушивает распоряжения своего Государя, несравненно.

Из окон комнаты, в которой мы теперь находимся, представляется очаровательный вид, затмевающий всякую живопись. Стеклянная дверь ведет на балкон. Решетки балкона увиты роскошными оранжерейными растениями. Ступени закатаны пахучими повоями. Узенькая площадка ведет вас на край обрывистых высот, и отсюда развивается перед вами вполне необозримый пейзаж, который вы уже видели из окон дома. Прежде всего вам представляются зеленые раздольные луга, покрытые купами дерев. За ними видно местечко Мошны. По сторонам его – леса и села. Далее – синеет Днепр. Ещё далее – неизменная Заднепровская местность. Ее составляют бесчисленные поля, леса и песчаные равнины. Наконец картина, постепенно принимая цвет более и более фиолетовый, потом синий, совершенно исчезает в отдалении. Среди местечка Мошны белеет новая церковь. Её четырёхугольная, высокая башня, отличной архитектуру, далеко не походит на обыкновенные деревенские колокольни. Она-то и придает особенно пленительное выражение всему виду. Вы как будто любуетесь из английского парка английским пейзажем.

Но в доме остаются, неосмотренными ещё несколько комнат, где помещается библиотека, состоящая из двух или трех тысяч томов. Наконец следуют жилые покои. Любопытство влечет вас, однако же, скорее осматривать парк…. Это было бы, впрочем, не так удобно сделать, если бы предупредительность обитателей Мошенских гор не предлагала вам пособия. Парк очень обширен. Обходить его пешком не для всех легко. Ездить тяжелыми дорожными экипажами по здешним горам неудобно и не вовсе безопасно. Что же остается делать? В ту самую минуту, когда посетители решаются идти пешком, пред ними являются маленькие четырехместные кабриолетки, для легкости оплетенные сеткой из проволоки. В каждую запряжены по четыре маленькие английские лошади, с подстриженными гривами. Два маленьких жокея, сидя верхом, правят лошадьми. Жокеи так проворны и ловки, лошади так приучены к шибкой рыси, что экипажи несутся с быстротой ветра. Признаюсь, есть что-то чародейское в этой быстрой езде. Впечатление, ещё неиспытанное, посещает душу, когда несешься по аллеям чудного парка. По обе стороны попеременно мелькают то живописные виды, то роскошные поляны, то группы сенистых деревьев (от слова «сень» – что-то, что покрывает кого-нибудь или что-нибудь – А. И.), то массы благоухающих цветов. Но это впечатление не ослабевает и в более диких частях сада. Для любителей верховой езды, вместо кабриолеток, предлагаются оседланные лошади. Если же парк посещает одинокий путешественник, то для таких случаев заведены здесь легкие повозки, в которые закладываются две миниатюрные лошадки.

За домом тотчас переезд по мосту, через овраг, точно такой же, как по ту сторону дома. Здесь, на шанцах (в XVII-XIX веках полевое укрепление, окоп – А.И.), расставлены пушки, взятые в Варне (две пушки из Варны стояли перед дворцом князя Михаила Воронцова в Одессе – А.И.). Они Всемилостивейше пожалованы князю-победителю. Первый замечательный пункт сада, где останавливаются экипажи – ротонда. Вершину одного холма венчает полукруг ионических колон. Каменные ступени ведут на площадку разрушенного храма. Отсюда представляется тот же великолепный вид, какой открывается с балкона дома. Но как здесь местность выше, то горизонт картины гораздо обширнее. Отсюда кругом видно гораздо более лесов; видим и сам дом. У подошвы горы белеют домики, колодцы и другие хозяйственные постройки, представляющие красивую, оживленную ферму.

Далее дорога идет лесом. В некотором отдалении видна ограда. Въезжаете в ворота; это значит, что вы в самом зверинце. Перед вами появляются стада пасущихся серн даниэлей (лань – А.И.). Не пугаясь, они смотрят с любопытством на путешественников.
Водятся здесь и дикие лошади; но они чрезвычайно пугливы. Их можно видеть только издали, в долине, тянущейся между лесов и полей. Там они мелькают между холмов, покрытых сочной травой. Зверинец очень обширен. В глубине оврага, у пруда, видно огороженное место. Там дают корм обитателям зверинца зимой. Среди леса есть изба, окруженная решеткой из проволоки. Это – помещение перуанских лам. Пара этих животных, редких в наших зверинцах, подарена владетелю парка Государем Императором из Царского Села. В Мошнах они имели уже детенышей.

После небольшого переезда лесом, вам представляется новый предмет, достойный замечания, так называемый «Дом Ольги». Это – отличное двухэтажное здание готической архитектуры. Оно выстроено для графини Нарышкиной, из дома Потоцких, и носит её имя. Со всех четырёх сторон это здание представляется в различных видах. Готические столбы, лестницы и галереи так увиты растением, известным под именем hedera (плющ – А.И.), что сквозь него едва проглядываются стены с дверьми и по сторонам окна. Внутри все хозяйство, необходимое для постоянного жилья. Есть все хозяйственные службы, хотя в малых размерах. Впрочем, все это при малости очень красиво. В комнатах пол паркетный, выделанный из дуба. Мебель также дубовая, в готическом вкусе. На стенах картины голландской школы. С окон открываются живописные виды: с трех сторон – на леса, с четвертой – на раздолье, между горами. Здесь перспектива, постепенно суживаясь, теряется в глубине отдаления, едва доступной для взора. Великолепный ландшафт составляют леса, поля и деревни, но главным образом – леса, синеющие в глубине долин. Вид этот почти похож на тот, который открывается с балкона дома и с ротонды, но имеет, однако ж, свои особенности там виды открываются по направлению к северу. Здесь зритель обращен лицом к юго-западу, и взор его господствует над другой частью окрестностей. Привлекательнее всего в этой картине первый план. Его составляют множество холмов, живописно осененных лесом. Взор невольно останавливается на нем, любуясь красотой и изяществом форм и переливом теней по свежей зелени. Долина между высот, открывающаяся из большого готического окна, разрабатывается и предназначена для рассадника крымских дерев и кустарников. Садовник освоил их со здешним климатом, и они цветут и выносят холод в этом закрытом месте.

Проехав две версты от Дома Ольги, экипажи вновь останавливаются. Вы выходите, чтобы осмотреть новый вид. Но на этот раз вам кажется сперва, что вы обмануты. Перед вами один высокий курган, в углублении леса. Вам говорят, что это «Дедова Гора», – гора пустынника, проведшего здесь последний годы жизни. Вы идете посмотреть, что за Дедова Гора, и едва поднимаетесь на вершину холма, вам тотчас станет понятно, почему избрал пустынник для своего скита именно это место. Вокруг холма безлюдная пустыня. А у подошвы гор, в глубине долины, виден монастырь, известный в Малороссии под именем Мошногорского, составляющий как бы часть самого парка. Остановим теперь внимание на особенностях Мошногорского зверинца. В других садах внутренний вид составляют клумбы, полянки, цветники, деревья, скамейки, расположенные в различных местах. Здесь, напротив, в состав внутреннего ландшафта парка входят иногда целая деревня и монастырь. Мошногорский монастырь лежит весьма глубоко от того пункта, где мы находимся, и потому старик, проживавший на этом холме, вероятно, посещал его только по великим праздникам. В другое время, он, по необходимости, должен был довольствоваться благоговейным слушанием колокольного звона, повторяемого эхом окрестных лесов.

Вид монастыря отсюда чрезвычайно живописен. К нему нет даже тропинки. Спуск с холма, на котором мы остановились, почти невозможен. Дорога, более удобная для сообщения с монастырем, далеко за нами. Она осторожно вьется между горам, поступенно спускаясь в долину. С Дедовой горы взор упадет на Мошногорский монастырь почти перпендикулярно; он виден глубоко, как в колодце. Этот монастырь принадлежит к древнейшим в западной Малороссии. Деревянные здания в нем были перестроены несколько раз, и всегда в ином вкусе. Теперь он состоит из большой и малой (теплой) церкви, монашеских келий и нескольких хат монастырских крестьян. Все эти строения закрыты глухим лесом, и потому со всякого другого места ландшафт не был бы так живописен. За этим планом картины, обрисованным свежею зеленью, тянется темный лес, неизвестно – сосновый или еловый. Ещё далее, множество новых планов блистают новыми оттенками.

Для утренней или полуденной прогулки достаточно осмотреть описанную нами часть парка. Мы сделали по крайней мере верст десять. Чтобы осмотреть все – не говорю: насладиться видами – надобно несколько часов. Воротимся к дому. Для удобнейшего осмотра некоторых предметов, отправимся пешком. Там, где виден шпиль на горе, устроены тенистый грот и оранжереи.

В логовинах большая часть скамеек стоит по сторонам дорожек, на полянках, под красивыми деревьями. Рассадники кустарников и цветов идут в стороне от дорожек. К беседке иногда приходится идти по мураве. Все это здесь отделано очень красиво и живописно.
Оранжерейные здания, к которым вы неприметно приблизились, невелики, но растений, выставленных на солнце, весьма много. Трудно представить, где они помещаются в зимнюю пору. Много редких деревьев выросло здесь из семян. Есть красивые туземные растения степей Зибугских, и между ними встречаются очень часто малоизвестные ботанические. Впрочем, о всей мошенской флоре трудно и почти невозможно дать отчетливое понятие. Нужно вообразить, сколько надобно растений для украшения одного мошенского парка. А сколько ещё высылается в знаменитый крымский сад (дворцово-парковый ансамбль в Алупке – А.И.) владетеля и в другие сады!...
Отдаленнейшая и самая интересная поездка в парке – к Башне Святослава. К этой башне ведут три дороги: одна идет через водочный завод, другая – через «Балюстраду», третья – через «Долину покаяния».

Последняя дорога проходит через глубокий овраг между гор. Там несколько холмов смотрятся в водное зеркало, блестящее в глубине долины. Это единственный резервуар воды в парке. Жаль, что парк так беден в этом отношении. Этой воды летом едва достаточно для напоения серн и даниэлей, содержимых в зверинце. Только в дождливую погоду и осенью этот бассейн бывает довольно глубок и чист. Летом в нем вода не совсем хороша, и величина его не гармонирует с широтою долин и высотою гор.

Странно, что по сию пору, несмотря на все старания, не открыто здесь родников. В парке нет ни прохладного ручейка, ни настоящего пруда. С высших пунктов сада виден Днепр в отдалении, в виде синей полосы; но он не охлаждает своими струями этих мест и не представляет вида, входящего в состав сада. Для здешней местности нужен бы огромный пруд, какие часто расстилаются в Малороссии у небольшого сада. Если бы среди этих великолепных долин разливалось озеро, подобное Смелянскому, Пиовскому или Рейментаровскому, тогда это была бы настоящая Швейцарий или Шотландия.

Долина, в которой стоит скудный водою пруд, называется Долиной Покаяния. Это имя усвоено ей, как говорит предание, потому, что здесь проводил в покаянии последние дни какой-то разбойник. В окрестных горах и лесах указывают признаки разбойничьих куреней. Очень естественно, что в этих глубоких оврагах и кущах гнездились некогда шайки разбойников, наполнявших ужасом окрестности. Очень естественно также, что в одном из разбойников пробудилась совесть, и он, чтобы загладить преступления, терзавшие его душу, уединился в глухой уголок, для покаяния.

Горой Софии называется один из холмов, составляющих величественный кряж Мошенских гор. Здесь обыкновенно путешественники располагаются отдыхать во время поездки по зверинцу. К ней достигают гребнем горы, горизонтально соединяющей два параллельные кряжа гор. Этот натуральный мост окаймлён безыскусственными, но красивыми перилами, для безопасности путешествующих, и называется балюстрадою.

Отсюда вы удобно можете обозревать вершины всей цепи гор. По обе стороны перед вами синеют безграничные виды. Эта панорама поражает столько же своим великолепием, сколько и неожиданностью. Доселе вы наслаждались видами, открывающимися по направлению к северу; теперь столь же прекрасные виды представляются изумленному взору по направлению к югу.

Это местоположение редкое и почти единственное в западной Малороссии. В ней большей частью горами кажутся берега оврагов или больших рек. Они обыкновенно с одной только стороны господствуют над долинами, с другой – представляют гладкую поверхность. Здесь, напротив, горы имеют с обеих сторон подошвы и очевидно составляют цепь, подымающуюся над далеко низшею окрестностью.
Обширный вид, открывающийся отсюда на юго-восток, равно как и противоположный, составляется из лесов и лугов. В глубине эта картина покрыта дымкой фиолетового цвета. В ближайших частях её взор встречает уступы гор и настоящие моря лесов. Вид этот весьма похож на тот, который открывается с вершин сада Шенбургского (Шёнбруннского (западная часть вены) – А.И.). Сам кряж Мошенских гор, немногим разнится в высоте от гор, облегающих Вену с запада и оканчивающихся известным Каленбергом (гора в районе Дёблинг Вены) – А.И.).

На самом месте памятника я не имел возможности положительно узнать причину его наименования и помещения на этом пункте. Поэтому надобно оставаться при одних предположениях. Между князьями киевскими было несколько Святославов. Ознаменовано ли это место геройским подвигом и даже присутствием которого-нибудь из них, на это в истории нет положительного указания. Неизвестно, во имя которого именно из Святославов построена эта башня, – вероятно, во имя сына Ольги, героя болгарского. Только и этот Святослав пал не здесь на возвратном пути в Киев, а за порогами.

Впрочем, выбор места для памятника без всяких исторических соображений ничуть не уменьшает ни его живописного достоинства, ни поэтического значения. Ночью в фонаре на вершине Святославовой Башни горит огонь. Это символ поэзии, озаряющей сумрачную историю Киева, и основатель сада сделал прекрасно, озарив ею свои романтические леса и горы.

Сама башня со всех сторон чрезвычайно живописна. Когда подъезжаешь к парку от Мошен, в первый раз показывается она на холме с левой стороны. Вид её отсюда похож на тот, который поражает путешественника, когда он, подъезжая к Киеву, увидит издали величественную колокольню Лаврскую. С перил от фонаря вид очаровательный. Он обширнее всех, которые открываются с других пунктов зверинца. Высота, впрочем, здесь не так значительна, как бы можно было предположить, судя по высоте башни. Памятник стоит не на самой высшей точки цепи гор. Та гора, по которой мы переезжали между перил, высотой равняется с полом фонаря, и потому в ту стороны не открывается никакого вида. С прочих трех сторон виды окаймляются отсюда маленькими кустарниками. В необозримых лесах виднеются села, церкви, монастыри. Само положение гор отсюда обозначается резче. Очень заметно, что они тянуться кряжем, совершенно отделяясь от равнин, расстилающихся у подошвы. По правую сторону в долине извивается речка Мошна. С левой стороны тянуться низменные болота Ирдыня. На них во многих местах между зеленью блестит вода. Можно вообразить, какими великолепными зеркалами сияют все эти едва приметные воды среди лесов во время весенних разливов. Тогда-то впечатление грандиозности вида должно действовать вполне на душу, и нет сомнения, что в ту пору здешняя местность представляет одну из очаровательнейших картин в мире.

Вот описание парка в том виде как я нашел его тому несколько лет назад. Теперь, конечно, начатое приведено к концу; многие предположения обратились в изящную существенность; открыты многие новые пункты для видов, может быть, ещё удивительнейших; но между тем парк остаётся ещё уединённее за отсутствием хозяина, который отозван к горам Арарата для новых подвигов на служение отечеству.

Библиографическая ссылка на данную статью: Грабовский М. Парк князя М.С. Воронцова в Киевской губернии // Современник. Спб. – 1853. – Т. ХХХVІІІ – №4. – Отд. VІ. – С. 242 – 257 (текст подано зі сторінок 245-257).